Ингушский народ, как и другие подвергшиеся репрессиям народы, сталинская клика обвинила во всех смертных грехах и, оторвав от корней, безжалостно забросила в забытые богом «медвежьи углы» Сибири, Казахстана и Средней Азии. Оболганный, униженный и оскорбленный народ был брошен на верную погибель от холода, голода вдали от Родины. И даже величественные горы Кавказа, веками укрывавшие своих детей от жестокости окружающего мира, не смогли на сей раз уберечь их от доселе невиданных по масштабам насилия и подлости.

Горы не знали такого позора

Жестокий диктат сталинских времен означал для большинства людей отказ от собственной совести, от самостоятельного критического осмысления происходящих вокруг событий. Слишком велик был страх, что в одну из ночей «черный воронок» остановится возле твоего дома. Но кровавая драма сталинского террора обернулась для нашего народа неисчислимыми потерями, стало позором для тех, кого облагодетельствовал царивший в стране режим. Выяснилось, что уже давно кому-то казался сытней кусок в руках соседа, кто-то по давней привычке только и дожидался времени, чтобы удовлетворить свою алчность, завладев чужим добром. И когда пришло страшное для ингушей время, эти люди не скрывали своей радости. Наши горы, не знавшие такого позора, в молчаливом оцепенении смотрели на эту пляску на крови...

Наследием того страшного времени, того кощунства и чужого позора стали шрамы в сознании и идеалах каждого из нас. Завещанный нам предками кодекс горской чести научил наших отцов бесстрашию и самопожертвованию, но сделал их беззащитными перед предательством.

Сегодня потомки лагерных вертухаев пытаются оправдать преступления сталинизма. Бремя вины за совершенный когда-то грех столь велико, что до сих пор тянет страну назад в прошлое, мешает духовному освобождению российского общества от сталинской демагогии и двойной морали, возрождает к новой жизни старые идеологические клише о «неблагонадежных» народах.

Сталинисты рвутся к реваншу. Но как мы сможем посмотреть в глаза нашим старикам, если эти силы возьмут верх? Что мы скажем в свое оправдание еще живым свидетелям и жертвам сталинского террора? В их глазах застыл немой вопрос, помноженный на тысячи и тысячи исковерканных государственных произволом судеб — судеб давно уже не молодых ингушей и балкарцев, карачаевцев и чеченцев, немцев и корейцев, калмыков и турок-месхетинцев, которые полжизни прожили в стране, безжалостно отторгавшей их, незаслуженно сделавшей их изгоями...

«Будь проклят этот век!..»

Судьба каждого отдельного представителя репрессированных народов может послужить иллюстрацией тяжкого и трагического гамлетовского прозрения: «Погублен век! Будь проклят этот век! К чему родился я помочь ему!»

Но судьбы эти — не только свидетельство вселенской боли. Это еще и яркий пример величайшего жизненного подвига. И мы не можем не гордиться этим подвигом. Наши отцы в тяжелейших условиях многолетнего бесправия сумели сделать невозможное. Они сохранили генофонд поставленных вне закона наций. Они уберегли в немыслимой стуже беззакония бесценные зерна национального достоинства, чтобы спустя время вдохнуть новую жизнь в разоренные и растоптанные этнические нивы.

Безумный и проклятый век, обагривший кровью седые вершины Кавказа, ушел в прошлое, стал нашей историей, полной драматизма и великих побед. Но сгинуло ли навсегда то время, когда люди жили «под собою не чуя страны»? Всем сердцем хочется верить в это. Верить ради наших детей, чье светлое завтра уже оплачено жизнями нескольких поколений ингушей. Верить ради тех, кто являет собой живой пример несломленного человеческого духа и невероятной воли. И ни при каких условиях нельзя допустить, чтобы эта вера была осквернена вновь оперившимися «ястребами».

Герой моего рассказа Юсуп Чахкиев был молод и полон светлых мечтаний, когда на его Родину опустилась зловещая тень сталинизма. 23 февраля 1944 года через всю его жизнь на долгие десятилетия вперед прокатилась кровавая колесница репрессий.

В то утро грозненцев разбудила непонятная суета за окнами их домов: глухой лязг оружия, лай собак, натужный вой полуторок. Прифронтовой Грозный уже давно привык к ранним подъемам, но на этот раз что-то настораживающее разливалось по его улицам, погруженным в густые чернила светомаскировки.

Требовательный стук в двери срывал с постелей еще не проснувшихся до конца хозяев. Ничего не понимающим людям было приказано собираться в дорогу — на сборы десять минут. Над городом еще не рассеялся ночной мрак, когда к железнодорожному вокзалу под конвоем вооруженных солдат потянулись первые колонны наспех одетых людей с маленькими узелками в руках.

Так начиналась спецоперация НКВД по депортации ингушей и чеченцев. Впоследствии различные чины сталинской охранки получат за «блестящее проведение» этой бесчеловечной акции высшие государственные награды. Родина, предавшая ингушей и чеченцев, не будет скупиться на щедроты тем, кто вершил скорый неправедный суд.

Почти одновременно со всех железнодорожных станций и полустанков Чечено-Ингушетии тронулись в долгий путь эшелоны смерти. В одном из таких эшелонов вместе со своей семьей находился и Юсуп Чахкиев.

Километр за километром отстукивали колеса вагонов по убегающим в неведомую даль рельсам. Холод, голод и болезни уносили свои первые жертвы. По весне, когда сойдет снег, человеческие кости, оставшиеся вдоль железнодорожных насыпей, будут белеть страшными отметинами разыгравшейся трагедии. А осенью неупокоенные, как подобает по мусульманским канонам, души станут метаться по безжизненным степям белыми клубками перекати-поля. И только еженощные молитвы уцелевших соотечественников принесут им со временем упокоение.

Под грифом «секретно»

Во время короткой остановки на затерянном в степи полустанке Юсуп и еще несколько парней покинули свой эшелон в надежде прикупить немного продуктов у местных жителей. Когда ребята вернулись назад, их поезда уже не было. Старенький станционный смотритель, разводя руками, сказал им, что эшелон ушел десять минут назад.

Схваченные комендатурой ребята предстали перед «тройкой», которая вынесла более чем суровый вердикт: по 10 лет каторги на каждого. Так Юсуп Чахкиев стал заложником разветвленной системы ГУЛАГа. За несколько лет прошел он этапами восемь концлагерей, изнурительным трудом зарабатывая горький арестантский хлеб. Но, сбивая до кровавых мозолей руки, не думал-не гадал он, что доведется ему (хоть и не по собственной воле) стать полярником, исследователем Арктики, которая всегда влекла к себе неисправимых романтиков, готовых потратить всю жизнь на поиски загадочного конца света.

Только вот для Юсупа встреча с Арктикой была напрочь лишена какого бы то ни было романтического ореола. И все потому, что люди, пославшие сюда Чахкиева, заранее списали его жизнь и жизни его собратьев по несчастью в число неминуемых потерь задуманного наверху предприятия.

Новый перелом в лагерной жизни Ю. Чахкиева произошел в конце февраля 1950 года. В то время он находился в Норильском лагере с поэтическим названием «Круглое озеро». Видимо, люди, дававшие в высоких канцелярских кабинетах названия новым лагерям, так пытались продемонстрировать наличие у них недюжинной фантазии.

В конце 1949 года администрация «Круглого озера» приступила к отбору из числа заключенных кандидатов на отправку в Арктику, которые и должны были стать главной ударной силой предстоящей экспедиции. Эта экспедиция носила секретный характер, и именно поэтому ее подготовка была поручена НКВД.

Для советского Союза в те годы делом государственного престижа считалось опередить в арктических исследованиях своих соперников — США, Англию, Исландию, Канаду, Швецию и Финляндию, которые, разумеется, тоже не собирались так просто уступать кому-то пальму первенства.

Освоение высоких широт носило тогда, прежде всего, коммерческий характер. Первопроходцев в первую очередь интересовали на суше и шельфах Арктики богатейшие залежи цветных и редких металлов, природного газа и нефти. Ни о каком широком сотрудничестве между странами в этой связи не могло быть и речи. И тут играл свою роль не только политический климат того времени.

В таких условиях и готовилась Советским Союзом 20-я научная арктическая экспедиция. Для участия в ней в «Круглом озере» первоначально было отобрано 300 заключенных. Затем численный состав сократился до 91-го. Среди тех, кто прошел отбор, оказался и Юсуп Чахкиев. Уже полностью сформированную группу доставили в Дудинку — маленький городок в Ненецком округе. Здесь и завершались последние приготовления.

Местные жители, быстро разузнав причину появления в их городе такого количества новых людей, с искренней жалостью смотрели на заключенных. Всем было ясно, что их отправляют на верную смерть — суровый климат Арктики, без сомнения, должен был убить их...

В стране белого безмолвия

Самолеты, взлетевшие в белесое небо над Дудинкой, взяли курс на мыс Челюскин. Этот район тогда был еще мало исследован, и географическую карту здесь покрывали сплошные «белые пятна». Одно из таких пятен и ожидало непрошенных гостей, упавших буквально с неба — на парашютах. Так для Юсупа Чахкиева и состоялась встреча с Арктикой, которую он запомнит на всю жизнь.

Будни каждого члена экспедиции были спрессованы из каждодневного напряженного труда и отчаянной борьбы за выживание в экстремальных условиях негостеприимной страны белого безмолвия. Растекавшаяся до бесконечности белая пустыня лишила своих пленников ощущения пространства, а их легкие рвал разряженный до критического порога воздух.

Времени на адаптацию у заключенных не было. Сразу же после высадки начальник экспедиции — чин из НКВД Нагорнов — отдал распоряжение срочно, в течение 36-ти часов подготовить взлетно-посадочную полосу. Люди, изнемогая от усталости, расчищали торосы, вгрызались в девственный вековой лед. У них не было возможности даже нормально отогреться после работы. Брезентовые палатки, в которых они жили, совсем не держали тепло, а углем в достаточном количестве обеспечивалась только палатка начальника экспедиции.

Чтобы хоть как-то спастись от холода, забиравшегося даже в спальный мешок, Юсуп обложил свою палатку нарезанными из снежного наста блоками. Вскоре его находчивость оказалась востребованной и другими заключенными.

Первые дни и недели в Арктике были, пожалуй, самыми трудными. Но еще до прибытия основной группы специалистов экспедиция, наряду с обустройством зимовки, приступила и к научным изысканиям. Заключенные бурили шурфы и добытые таким образом пробы грунта самолетами доставлялись на материк, где подвергались тщательному исследованию. Вскоре и непосредственно на зимовку стали прибывать геологи, биологи, океанологи и другие гражданские специалисты. Юсуп к тому времени овладел специальностью взрывника и под его началом оказался склад взрывчатки.

Воображение сына гор поражали особенности арктического пейзажа, когда за несколько километров вокруг можно было рассмотреть маленькие фигурки людей и даже разобрать их речь — на огромном расстоянии звук распространялся, не встречая никаких преград.
Ровно 20 месяцев продолжалось пребывание Юсупа в царстве вечного холода и льда. За это время не раз оказывался он на волосок от гибели, но все же ему удалось не только выжить, но и сохранить в себе человека. Далеко не каждый мужчина способен достойно выдержать испытание на прочность в тех условиях, в которых по воле злого рока оказались тогда эти люди — заключенные, покорявшие Арктику.

Много лет спустя, когда Юсуп Тегалович Чахкиев попытается узнать какие-то подробности о 20-й научной арктической экспедиции, непосредственным участником которой он был, окажется, что в официальных источниках напрочь отсутствует какая-либо информация о том периоде освоения высоких широт. Не найдется никакого упоминания об этой экспедиции даже в Санкт-Петербургском музее Арктики. Тайная секретная миссия, выполненная для страны узниками ГУЛАГа, до сих пор похоронена в архивах госбезопасности. Сколько еще тайн хранят эти архивы?

В конце 1952 года 20-я научная арктическая экспедиция, выполнив свои задачи, покинула мыс Челюскин. Уцелевшие заключенные вернулись в Дудинку, где уже никто не надеялся увидеть их живыми. А затем всех заключенных отправили назад — в Норильский лагерь.

Радость обретения Родины

Чахкиев оставался узником ГУЛАГа до самой смерти Сталина и лишь только тогда вышел на свободу по амнистии. Позже с него была снята и судимость. Родина тоже иногда ошибается, — объяснили ему в высоких кабинетах.

Оказавшись на свободе, Юсуп отправился на поиски своих родных в Казахстан. Здесь его поджидал новый суровый удар судьбы. Он узнал, что вся его семья погибла, не выдержав лишений и ужасов депортации. Один как перст остался Юсуп на всем белом свете. Это стало для него самой страшной трагедией. Даже будучи уже стариком, рассказывая мне о пережитой боли одиночества, он прятал глаза, чтобы я не заметил закипавших в них слез...

И все же тогда он нашел в себе силы жить дальше. В городе Темиртау, будущей казахстанской Магнитке, прямо на снегу он сколотил себе из тонкой фанеры некое подобие жилья. Главные трудности возникли с трудоустройством. Никто не хотел брать «врага народа» даже на черную работу. Костлявая рука голода вновь занеслась над его головой.

От отчаяния Юсуп написал письмо в партком Карагандинской ГРЭС. Как ни странно, это положило конец его мытарствам. Скоро ему удалось устроиться на работу плотником — пригодилась полученная в лагере специальность.

Казалось бы, быт начал потихоньку устраиваться, но... Какое унижение должен был испытывать каждый ингуш по пути в спецкомендатуру, где он, как спецпоселенец, был вынужден периодически отмечаться. Кровавый тиран продолжал зло ухмыляться и глумиться над судьбами людей, даже сойдя в могилу!

Непостижимо, но все 13 лет на чужбине, в условиях полного бесправия и униженности, ингуши не переставали верить, что рано или поздно они смогут вернуться на Родину, отнятую у них сталинщиной.

Вдали от родного края им снились величественные горы Кавказа и слышался рокот бурных рек, берущих свое начало у ледников вековых вершин. Зов древней земли отцов жил в сердце каждого ингуша. И, наверное, только эта неразрывная связь со своим таким маленьким, но таким дорогим Отечеством, связь, которую не смогли прервать ни расстояния, ни испытания, ни утраты, могла помочь людям выжить.

К великому несчастью, не все дожили до того часа, когда небеса, наконец, услышали горячие молитвы тоскующих по Родине людей. После двадцатого съезда компартии, на котором был развенчан культ личности Сталина и впервые преданы гласности преступления сталинизма, судьба ингушского народа стала круто меняться, сделав возможным долгожданное возвращение, вернулся в свой родной Грозный и Юсуп Чахкиев.

Первые годы на Родине оказались не самыми легкими, но поющие сердца людей, движимые единым порывом, были наполнены радостью и счастьем. И каждый не жалел сил, чтобы в меру своих возможностей украсить лик родной земли своими добрыми делами.

Не остался без дела и Юсуп Чахкиев. Работал переводчиком и заведующим отделом в редакции ингушской газеты «Сердало». Довелось ему потрудиться и в управлении по охране государственной и военной тайны в печати.

По возвращении на Родину Юсуп Чахкиев вырастил и воспитал четверых сыновей и трех дочерей. Привычка к труду и желание приносить пользу окружающим не оставляли его до самых последних дней жизни. Даже в очень преклонном возрасте он по-прежнему сохранял в себе жизненную энергию. Не притупилось с годами и его журналистское перо. То и дело имя Чахкиева мелькало на страницах республиканской печати. Будучи хорошим знатоком ингушского языка, он работал в качестве консультанта и на ГТРК «Ингушетия».

Человек, многое повидавший на своем веку, всегда чувствует в себе потребность осмысления прожитой жизни, чтобы полученные им уроки судьбы помогли кому-то определиться в своем выборе. Ведь жизнь не становится год от года проще, и перед каждым новым поколением встают важные вопросы, ошибиться в решении которых никто не имеет права.

Юсуп Тегалович Чахкиев ушел из жизни 9 марта 2008 года в 93-летнем возрасте, оставив о себе добрую память в сердцах всех, кто знал его.

Согретая солнцем земля

Старость Юсупа Чахкиева, как и других представителей его поколения, не стала спокойной и безоблачной. Осенью 1992 года тысячи наших соплеменников были изгнаны из Пригородного района — колыбели ингушского народа. Позже был стерт с лица земли город Грозный, где прошли юность и зрелые годы Юсупа Чахкиева. Так прибавилось на его сердце кровоточащих отметин. И только любовь, жившая в этом израненном сердце, позволяла ему биться вопреки незаживающей боли. И еще дарил ему силы ветер, приносящий утреннюю прохладу с подножья близких гор. Вдыхая полной грудью свободный воздух Отечества, Юсуп Чахкиев чувствовал себя порой самым счастливым человеком на земле.
Наша маленькая Родина, шагнувшая в новый век на разбеге новых свершений, радовала стариков своей созидательной поступью.

Солнце, встающее над столицей Ингушетии — городом Магасом, освещает завтрашний день не только ингушского народа, но и всех тех народов, которые так долго и мучительно страдали в этом мире. Не случайно первые лучи небесного светила падают на Башни Мемориального комплекса, расположенного в самом сердце Ингушетии и воздвигнутого в память о многомиллионных жертвах политических репрессий, прокатившихся по нашей стране.

И как бы ни хотелось еще кому-то вновь спрятать от нас солнце, оно уже никогда не покинет нашу Ингушскую землю, согревая своими живительными лучами ее многочисленные раны, убаюкивая ноющую до сих пор боль.

Наша земля, порабощенная когда-то сталинизмом, поруганная и изнеможённая, сегодня расцветает под лучами нового солнца. И пусть каждый из нас, живущих ныне на этой священной земле, через много лет будет готов сказать: я сделал все для того, чтобы моя Ингушетия была счастливой!