Кунта-Хаджи родился в середине ХIХ века в ауле Илсхан-Юрт, расположенном в восточной части Чечни. В детстве он получил духовное образование, в юности стал последователем известного в Чечне суфия (религиозного проповедника) Гази-шейха Зандакского. В возрасте примерно 19 лет он совершил паломничество в Мекку. По-видимому, здесь он и познакомился с кадирийским тарикатом, который стал распространять среди горцев, вернувшись на родину. В своих проповедях Кунта-Хаджи призывал их к прекращению кровопролития, к непротивлению злу и смирению.

Учение Кунта-Хаджи призывало к отказу от военных действий, к переходу на мирный путь жизни. Идеи его получали поддержку у народа, доведенного Кавказской войной до грани физического истребления, число которых стало значительно увеличиваться.

В начале 60-х годов ХIХ века число мюридов Кунта-Хаджи достигает около пяти тысячи человек. Царские власти, обеспокоенные ростом влияния Кунта-Хаджи в народе и усилением нового учения на Северном Кавказе, подвергают аресту его и ближайших его сподвижников и отправляют их в ссылку. Это произошло в начале января 1864 года. Арест и ссылка устаза зикристов привели к возмущению его многочисленных сторонников. 18 февраля 1864 года три тысячи его мюридов, прибывшие из разных аулов Чечни, обратились к властям с просьбой освободить устаза из-под ареста, но власти просьбу мирных сторонников проигнорировали. Против зикристов были выставлены отборные войска, имевшие большой опыт ведения боевых действий против горцев. Это противостояние завершилось тем, что спровоцированные зикристы, побросав огнестрельное оружие, имея только кинжалы и исполняя зикр, двинулись на войска. Они были встречены артиллерийским и ружейным огнем. В этой бойне погибло около четырехсот человек.

Зикристы были рассеяны, они разошлись по аулам, их стали преследовать, учение это решительно пресекалось, исполнителей зикра арестовывали и ссылали в отдаленные российские губернии. Кунта-Хаджи был сослан в г. Устюжно Новгородской губернии.

В проповедях, воззрениях учителя зикризма заметное место занимали антивоенные настроения. Осуждая войны, призывая к прекращению кровопролития, как богопротивного дела, Кунта-Хаджи невольно вступал в прямое противоречие с известной на Кавказе шамилевской идеологией мюридизма, призывающей горцев к газавату с захватнической политикой русского царизма.
В высказываниях Кунта-Хаджи важное место занимали идеи братства всех мусульман и недопустимость вражды между ними. Вопреки противодействию со стороны официального духовенства, нравственно-религиозные поучения шейха возымели благотворное воздействие на уставший от войны и жестокости народ. Идеи братского единения в период социальной апатии находили понимание и поддержку в беднейших слоях народа. Призыв вручить свою судьбу Аллаху в этой бренной жизни, а не стремиться ее преобразовать, отвечали умонастроению народа, страдавшего от неисчислимых бедствий, нанесенных колониальной политикой царизма.

Появление Кунта-Хаджи, произносившего благочестивые речи, люди восприняли как чудо. Они с жадностью ловили его слова, ибо они оживляли измученные, исстрадавшиеся сердца, залечивали душевные раны, очищали их души.

Проповеди шейха-чудотворца передавались из аула в аул, слушать его приходили из самых отдаленных городских селений. Но находились и те, кто мысли шейха интерпретировали в целях разжигания очередных антицаристских выступлений. Свои наставления Кунта-Хаджи вел не только устно, но и в рукописных религиозных воззваниях, называемых «святыми письменами».

После ареста Кунта-Хаджи и в последующем в зикризме появляются новые мотивы, связанные с признанием его избранности. Надо сказать, что сам Кунта-Хаджи не допускал такой вольности и очень скромно оценивал свои способности и заслуги перед Аллахом.

Последователь Кунта-Хаджи усерден, он являет собой образец набожности, всегда правдив, так как не смешивает правду с ложью.

Религиозно-нравственные высказывания Кунта-Хаджи заслуживают самого пристального изучения, ибо в них содержится много ценных идей, мыслей. Так, согласно учениям зикризма, порицанию подлежит тот, кто избрал своим ремеслом ложь, а также тот, кто слушает ее; высоко оценивается предостерегающий от сомнительных (безнравственных) поступков. При этом Кунта-Хаджи говорил: «Если человек безразличен ко всему и довольствуется тем, что ест и пьет, то он далек от нравственного совершенства».

Кунта-Хаджи говорил, что «остановивший в своем сердце гнев, простивший зло, стократ упоминающий имя Аллаха, молящийся за тех, кто злословит, — раб божий».

Он осуждал пренебрежительное отношение к бедным, нищим. Однажды верующий спросил у Кунта-Хаджи: «Я хочу надеть на свою голову чалму. Правильно ли это?» Он ответил: «Сначала обвяжи свое сердце чалмой, очищаясь от греха и пороков, а затем голову. Если ты хочешь носить чалму не ради Бога, а ради славы, оставляя при этом «грязным» свое сердце, то это обернется против тебя». В приведенных мыслях Кунта-Хаджи большое место отводится чистоте сердца.

Проповедуя свои нравственные воззрения, шейх исходил из духовной культуры, обычаев, традиций, веками сложившихся адатов чеченцев и ингушей, подвергая при этом осуждению те, которые несли с собой зло. О высоком моральном облике Кунта-Хаджи говорит и то, что он решительно отказывался принимать элементарную помощь от своих мюридов.

Кунта-Хаджи учил, что его мюрид обязан признать превосходство над ним всякого, кто старше его по возрасту, мюрид также должен знать, что его превосходит и тот, кто младше него, ибо, возможно, что он сумел согрешить меньше, чем он сам.

Подлинные шейхи и устазы чеченцев и ингушей стояли на позиции единения народа, осуждали вирдовую и тайповую вражду, позитивно влияли на духовную жизнь народа, ориентировали его на нравственные вершины.

Только преодолев мировоззренческую узость, серьезно задавшись целью понять и принять иные культурные ценности, можно разобраться как в учении Кунта-Хаджи, так и в роли суфизма для прошлого и настоящего чеченского, ингушского и других кавказских народов.

Имам Шамиль, имея большую власть и влияние почти на весь Кавказ, не смог склонить ингушей на свою сторону, что сделал один шейх Кунта-Хаджи, став для них не только устазом, но и одним из воплощений исламской веры.

До сих пор, когда ингуши встречают любого незнакомого человека родом из Илсхан-Юрт, то встают перед ним, проявляя свое почтение к устазу.