В наших журналистских буднях случаются встречи, которые потом надолго остаются в памяти. Такой и стала для меня встреча с Умалатом Макшариповичем. Здесь совпало все, что может послужить пищей для ума, — неординарность личности, интересная судьба, жизнь, отразившая целую эпоху. Общение с таким человеком всегда хочется продлить, не забывая благодарить судьбу, подарившую такое знакомство.

Наше главное национальное достояние — древние башни гордого горного края, из века в век стерегущие покой земли ингушской, и люди, которых вскормила эта земля для новых свершений и славы. В незапамятные времена каменные исполины, сотворенные сильными руками, стали олицетворением народного характера. В судьбах разных поколений этот характер проявился готовностью к поступку, к самопожертвованию, к созиданию и подвигу...

Умалат Льянов родился в 1931 году в пригороде Владикавказа, на Реданте, и первые вёсны своей жизни запомнил пронизанными теплом и светом. Чистая небесная лазурь, щедро льющаяся на землю, заставляла учащенно биться сердце и наполняла душу бескрайним счастьем. Было неосознанное детское желание делиться своей радостью с окружающим миром! Оно знакомо, пожалуй, каждому, кто в свой черед приходит в этот мир. Но в сердцах сверстников Умалата звенящие струны в одночасье оборвал черный февраль 1944 года. В их лица дохнула колючая холодная вьюга, и вой ее застелился вслед за уходящими в неизвестность товарняками.

Этот путь казался бесконечным, унося их все дальше и дальше от родных мест. Хотелось забыться, поверить, что все это просто страшный сон, но железная дробь колес возвращала к действительности, в которой стонали и гибли люди. Ужасные картины депортации не отпускают переживших все это людей и многие десятилетия спустя, они свежи в памяти так, словно случились только вчера...

Окончив среднюю школу в далеком Казахстане, куда забросила ингушей немилосердная судьба, Умалат всеми правдами и неправдами подал документы для поступления в Алма-Атинский сельскохозяйственный институт. Стоит ли говорить, сколько препятствий ему, «врагу народа», пришлось преодолеть для этого. Спецпереселенцам, находящимся под неусыпным надзором комендатуры, запрещалось под страхом страшной кары покидать место жительства, и даже путь в соседнее село был сродни тягчайшему преступлению, за которым немедленно следовало суровое наказание.

Умалат успешно выдержал все вступительные испытания. Казалось бы, все трудности остались позади и можно уже праздновать победу — вот она, студенческая жизнь. Но в приемной комиссии его ждал холодный душ. Не глядя в глаза парню, сидевшие в кабинете люди сказали, что учиться в институте он не будет — для него нет места в общежитии.

Что оставалось делать молодому человеку, которому и до этого бессчетное количество раз жестоко давали понять, что он изгой? Смириться и сдаться? Умалат решил побороться за свои права. Письма, направленные им в ЦК партии и ЦК комсомола Казахстана, никакого результата не принесли. Что дальше?

— И тогда я решился на беспрецедентный шаг, — вспоминает Умалат Макшарипович. — Ни с кем не посоветовавшись (знал ведь, что отговаривать будут), сел писать письмо в Москву. Шел 1952 год, Сталин еще жил и здравствовал, но своим адресатом я выбрал Маленкова — второго человека в партии.

«Мне не дают учиться. Из меня хотят воспитать врага этого строя, и я им буду, если Вы не дадите мне возможности получить образование...», — дерзко писал Кремлевскому небожителю парнишка, пораженный во всех гражданских правах по причине своей национальной принадлежности. И он прекрасно осознавал, чем это могло закончиться для него, возвращаясь сегодня в то время:

— Отправив заказное письмо с уведомлением Маленкову в Москву, я ждал, кто за мной приедет. Ровно через три недели (на дворе уже октябрь стоял) за мной приехала «Победа» директора института. Оказавшись в его кабинете, я сразу обратил внимание на свое личное дело, лежащее у него на столе. Долгого разговора у нас не состоялось. Директор извинился за ошибку, допущенную в приемной комиссии, и зачислил меня в институт.

В середине 50-х годов прошлого века в вузах Казахстана и Киргизии училось не более ста студентов ингушской и чеченской национальности, вспоминает Умалат Макшарипович. Это примерно один студент на 5000 спецпереселенцев, что в 50 раз ниже среднего показателя в целом по стране. Прошли целые десятилетия, прежде чем образовательный ценз депортированных народов был поднят до соответствующего уровня и ингуши и чеченцы смогли преодолеть последствия сталинского геноцида в этой сфере.

— Выбор у нас в ту пору был невелик, — говорит Умалат Макшарипович. — Во многие вузы путь для ингушей и чеченцев, как и для представителей других депортированных народов, был строго заказан. Да и в те вузы, куда нам вроде как и разрешалось поступать, пробиться было нелегко. В 1956 году в Алма-Ате обучались всего 22 ингуша, примерно столько же училось и чеченцев. Потом, после восстановления Чечено-Ингушетии, отсутствие национальных кадров сказывалось еще долгое время.

Должен сказать, что в студенческой среде мы заметно выделялись — не могли позволить себе праздно проводить время, и каждый день были погружены в учебу. Чувство огромной ответственности постоянно довлело над нами. Каждый из нас знал, каких трудов стоило нашим родителям снарядить нас на учебу, как сложно было получить разрешение спецкомендатуры на выезд. Наши семьи, едва сводившие концы с концами, связывали с нами большие надежды хоть на какое-то благополучие в будущем. Разве было у нас право подвести их ожидания?

А еще мы знали цену настоящей дружбе. Сегодня, с высоты прожитых лет, я могу с твердой уверенностью говорить, что самой бескорыстной и чистой бывает дружба молодых людей. Подкупает их бескомпромиссность в оценке добра и зла, над которой не властны правила, прописанные и навязываемые политической конъюнктурой. Нашими друзьями были такие же, как мы изгои — карачаевцы, калмыки, немцы, поляки, корейцы и другие. Однако вовсе не чурались нас казахи, русские, украинцы и представители других «благонадежных» народов. Разные по национальности и по вере — мусульмане, православные, католики, буддисты и иудеи — мы просто следовали тому, что заложено в человека Богом и через всю жизнь пронесли свою дружбу. Среди моих близких друзей навсегда остались с той поры ингуши Дауд Хаматханов, Али Цуров, Магомед Сагов, чеченцы Султан Алиев, Салман Келоев, Ахмед Арсанов, немец Марк Ланге, калмык Владимир Дорджиев, кореец Владимир Ким, русские Владимир Овсянников и Михаил с ингушской фамилией Аушев, казахи Кабыш Оспанов, Сабит Турсжанов и многие другие.

Разве можно забыть, что оказавшись в депортации, мы нашли кров в домах казахов, русских, украинцев и других простых и бесхитростных людей, давших нам пищу и душевное тепло? Сейчас мне вспомнился один случай, о котором рассказал как-то председатель Совмина бывшей ЧИАССР М. Г. Гаирбеков. В 1956 году Муслима Гаирбековича назначили председателем Оргкомитета по восстановлению Чечено-Ингушетии. В разгар переезда ингушей и чеченцев на родину к нему пришел его старший брат со странной просьбой — разрешить ему взять с собой на Кавказ соседа Федора с семьей, русского по национальности. Лучшего друга и соседа, сказал, ему никогда не найти. В самые тяжелые времена семья Федора помогла Гаирбековым выжить, делясь с обездоленными последним куском хлеба. Вот она — высшая добродетель настоящих человеческих чувств. Людей надо разделять по делам, которые они совершают, а не по национальному признаку.

В 1957 году, окончив Алма-Атинский сельскохозяйственный институт и получив диплом инженера-механика, Умалат Льянов, полный светлых надежд и устремлений, тотчас отправился в Чечено-Ингушетию. Хорошо образованного молодого специалиста направили поднимать сельское хозяйство в Назрановский район. Совсем скоро он стал главным инженером совхоза «Назрановский», а затем, в 1962 году, возглавил это хозяйство. В 1965 году, заметно прибавив в опыте практической работы, Льянов стал начальником производственного управления Назрановского района.

Работая с полной отдачей, будучи очень требовательным к себе и к окружающим, Умалат Макшарипович быстро снискал себе авторитет и уважение людей. В 1966 году его избирают депутатом, а затем и заместителем председателя Верховного Совета ЧИАССР. Спустя два года Льянов был удостоен звания заслуженного инженера-механика сельского хозяйства РСФСР.

Этому человеку всегда была свойственна неуспокоенность достигнутыми результатами и желание попробовать свои силы на разных участках работы. Когда в 1971 году ему предложили поработать инструктором Чечено-Ингушского обкома КПСС, он согласился. Однако столь привлекательная в те времена для многих партийная карьера отнюдь не прельщала Льянова. Все-таки ему всегда хотелось претворять в жизнь полученные знания и навыки, видеть, как результаты его труда приносят реальную пользу людям.

Последующие перемены в жизни Умалата Льянова не заставили себя долго ждать. В 1972 году он занял пост первого заместителя министра сельского и провел в этой ответственной должности более двух десятков лет. Это были весьма насыщенные годы его жизни, увлекающие своими масштабами и радующие возможностью творить настоящее дело. Настоящим свидетельством жизненного и профессионального успеха стали многочисленные правительственные награды, которыми был отмечен этот путь.

Доверие людей никогда не возникает на пустом месте — за ним, как правило, стоят каждодневный упорный труд, умение брать на себя ответственность и принципиальный подход к решению стоящих задач. Потому вовсе не случайно в 1990 году Умалата Макшариповича вновь избирают депутатом Верховного Совета Чечено-Ингушетии — люди за это время не раз успели убедиться в том, что у этого человека слова не расходятся с делами, любое дело он обязательно доведет до конца, какими бы сложными ни складывались обстоятельства. Впрочем, поступать как-то иначе он никогда не мог. Не в его это характере.

В жизни многое дается легче, если рядом с тобой настоящие преданные друзья, на которого можно положиться при любых обстоятельствах. О своих друзьях, с которыми свела его юность, Умалат Макшарипович сегодня говорит с видимым удовольствием. Имена, которые он называет, — это имена созидателей, людей, оставивших своим трудом яркий след на нашей земле.

Магомед Сагов в 1955 году окончил зооветеринарный факультет ветеринарного института. Был главным ветврачом крупного мясокомбината в бывшей ЧИАССР. В 1971 году стал кандидатом ветеринарных наук. Принимал участие в становлении современной ветеринарной службы Ингушетии. Этот же вуз окончили Хаджибикар Булгучев и Увайс Тангиев, успевшие в конце своей жизни внести свой неоценимый вклад в развитие животноводческой отрасли Ингушетии.

Инженерами лесного хозяйства в 50-е годы прошлого века стали Ахмет Амерханов, Махмуд Бариев, Хасмагомет Зурабов, Абуязит Марзиев, Юнус Мазиев, Хаджибикар Цечоев и Мустафа Хаутиев, которые затем долгие годы успешно трудились в лесных хозяйствах Чечено-Ингушетии.

В середине 50-х на агрофак поступили Али Цуров, Ахмет Газдиев и Алихан Даскиев. После восстановления ЧИАССР они перевелись в Северо-Осетинский сельхозинститут, защитили в последующем диссертации, стали учеными-практиками и признанными специалистами своего дела.

Первыми выпускниками факультета электрификации Алма-Атинскогго сельхозинститута в 1956 году стали ингушка Любовь Котиева, работавшая потом в хозяйственных и партийно-советских органах ЧИАССР, и чеченец Альберт Яахшатов, ставший директором Аргунской ТЭЦ.

Дауд Хаматханов в 1957 году окончил гидромелиоративный факультет и в 29 лет стал заместителем министра мелиорации и водного хозяйства ЧИАССР. Позже возглавил крупное агропромышленное объединение «Чеченингушвино».

Однокашником Умалата Макшариповича в 1952 году стал Арсамак Мальсагов. После первого курса он перевелся в политехнический институт, а на родине прославился строительством крупного промышленного предприятия в Назрани — знаменитого завода «Электроинструмент». Занимал крупные посты в правительстве Чечено-Ингушетии, а после возрождения Ингушской государственности был некоторое время заместителем Председателя Правительства РИ.

Все эти и другие замечательные люди, с которыми Умалату Льянову довелось пройти по жизни плечом к плечу, отличались, как и герой моего сегодняшнего очерка, невероятной работоспособностью и постоянной нацеленностью на большие и значимые дела, несущие пользу их многострадальному народу. В этом проявилась их подлинная сыновняя любовь к родной земле, которую они неустанно украшали своим трудом.

Старая гвардия, закаленная в жизненных схватках и сполна выполнившая свой долг перед родной землей... Им была неведома усталость, они гнали прочь минутные разочарования и неудачи, чтоб стать еще крепче и воплотить в реальность даже невозможное. У. М. Льянов стоял у истоков создания Министерства финансов Республики Ингушетия, а после выхода на пенсию в 1994 году многие годы возглавлял Общественный экономический совет республики...

Устремленные к небу башни и горячие людские сердца, способные и сегодня вершить судьбу своей маленькой родины, — между ними живая, непреходящая связь. Преданность высоким идеалам, стойкость, честь, вера и дух единят их по всем законам мироздания. В биографиях наших предшественников и современников мы вновь и вновь прослеживаем это единство, ставшее кодом нации.